Новости
Мосгордума принимает градостроительную концепцию, по которой под снос пойдут сотни памятников, а Подмосковья вообще как будто нет.
Столичные законодатели рассмотрели и приняли в первом чтении два самых нашумевших в этом году законопроекта «О Генеральном плане развития и реконструкции Москвы до 2025 года» и «О правилах землепользования и застройки города». Если последующие два чтения пройдут так же быстро, то законы вступят в силу уже в конце этого года.
Правила землепользования и застройки тесно связаны с Генпланом, и адресованы тем, кто намерен заниматься строительством. Это абсолютно новый документ, в то время как Генплан - актуализированная версия уже действующего в столице. Согласно закону, каждые шесть лет такой документ требует корректировки.
Чего ждать от этих новых законов москвичам, рассуждает депутат Мосгордумы от КПРФ Николай Губенко.
– Николай Николаевич, в чем главная проблема Генплана?
– Проблема в том, что не выслушаны точки зрения профессионалов. Что все опирается, как всегда, на одну точку зрения – правительственную. При всем моем уважении к Москомархитектуре, при том, что они провели гигантскую работу, – это односторонняя точка зрения. Я в своем выступлении в Мосгордуме призывал продлить сроки слушаний на 3-4 месяца, чтобы услышать мнение профессионалов – архитекторов, строителей, юристов – о тех районах, в которых они живут. Будет ужасно, если Москва превратится в лабиринт из камня, гранита и цемента. Я такое ощущение испытывал в Буэнос-Айресе. Они тоже делают вид, что зоны культурного наследия не трогают, но для экспертов очевидно, что там «оттяпаны» уже огромные площади особо охраняемых зон и зон культурного наследия. Нормы высотности и близости зданий друг к другу, действующие сейчас в Москве, лишают нас человеческого пространства, перспективы взгляда. Они лишают нас кислорода, возможности дышать полной грудью. Наконец, в этом городе не решена главная, на мой взгляд, социальная проблема – транспортная. Наконец, авторы Генплана акцентируют внимание на привлечение инвестиций для строительства офисов. Это будет город офисов, а не город для жителей, которые здесь родились, и хотят жить и умереть в нормальных человеческих условиях.– Генплан предполагает разделить Москву на две зоны: стабилизации- в пределах Бульварного кольца и реорганизации -остальная Москва. О чем это говорит, в зоне реорганизации, то есть практически по всей Москве – можно будет строить как Бог на душу положит?
– На словах ограничения по строительству соблюдаются. Но строят, в основном, на западный капитал. Разумеется, в законах будут оставлены всяческие лазейки для привлечения иностранных инвесторов, где, допустим, будет разрешена высота застройки 100-120 метров. В итоге мы будет иметь такие же проблемы, как Питер с башней Газпрома.
– На вашей памяти, что вас наиболее возмутило по части сноса памятников? Что режет глаз?– Знаете, сейчас на Сивцевом Вражке, в самом центре столицы, идет страшная тяжба за спасение так называемой городской усадьбы Лопатиных. Инвестор вложил деньги, и теперь вводит строительную технику, и силовым методом начинает рушить памятник культурного наследия. Это же не годится. И так происходит повсеместно в Москве. На самом деле, меня глобально и концептуально не устраивает, что город превращается в камень. Меня смущает перспектива выйти однажды на балкон, и упереться взглядом в стену только что построенного дома. И не будет видно ни неба, ни зелени, ни кустиков – ничего.
Генплан поставил под угрозу 230 памятников архитектуры в ЦАО Москвы
Константин Михайлов, член Координационного Совета общественного движения «Архнадзор»:
Генплан – продукт проектного мышления. Когда речь идет о мегаполисе, нужны направления: как мы себе представляем развитие этого города, какое население считаем оптимальным. От этого зависит, сколько нужно жилья, аптек, бань, офисов. Будет ли город по-прежнему развиваться по кольцеобразной сети, заложенной еще Генпланом 1935 года, или будут какие-то попытки изменения этой структуры.
Почему я вспомнил про Генплан 1935 года? Этот документ, по которому, собственно, мы на самом деле живем до сих пор – ибо он предопределил развитие города на много десятилетий вперед, и исполнялся фактически весь XX век, обрастая новыми подробностями. При всех моих претензиях к сталинскому Генплану по части сохранения исторического наследия, к которому он относился с предельной безжалостностью, с чисто профессиональной точки зрения, Генплан-1935, как градостроительный документ, был хорошо продуман. Этой продуманности способствовало то, что принятию Генплана в 1935 году способствовала проходившая в течение нескольких лет дискуссия о том, как должна развиваться Москва – по какой модели, по какой системе расселения, по типу развития (промышленный центр или центр «белых воротничков»). Кроме того, принятию Генплана предшествовал мощный архитектурный конкурс идей, в котором приняли участие ведущие мировые архитекторы того времени, в частности, небезызвестный Ле Корбюзье.
Другое дело, как принимало решение партийное руководство, из каких соображений делался выбор. Но несомненно, что сам этот конкурс, и обмен идеями в течение нескольких лет, способствовал обогащению проектной палитры и отечественных градостроителей и даже партийных начальников. Поэтому Генплан Москвы – 1935 и получился жизнеспособным.
Ничего подобного нет при принятии генпланов Москвы лужковской эпохи – что в 1999 году, что сейчас. Нет обсуждения путей развития города на годы вперед, ни конкурса идей или проектов.
Что касается архитектурных памятников, нынешний Генплан ни коим образом не служит им защитой, и даже наоборот. Принятию Генплана должно было предшествовать четкое определение территорий памятников архитектуры, и охранных зон. В зависимости от этого законы диктуют ограничения на строительство на этих территориях. И федеральный, и городской законы об охране памятников запрещают строительство на территории памятника, новое строительство в охранных зонах, и тому подобное. Так вот, у большинства памятников эти зоны не определены – так работают органы городской власти.
Мы сталкиваемся с этой проблемой постоянно. В Кадашевской слободе был скандал этой осенью. Там прямо на территории памятника - храма Воскресения Христова в Кадашах было запроектировано строительство элитного жилого корпуса. У этого памятника, кстати, территория была определена, и то он не уберегся. Что говорить о сотнях других памятников, у которых этой территории нет?!
Прежде чем принимать Генплан, надо было определить территории памятников. Этого сделано не было. А теперь, даже если определить, эти территории будут входить в противоречие с материалами Генплана.
Мы подсчитали: только по Центральному административному округу Москвы более 230 памятников архитектуры попадают в зоны реорганизации, то есть в зоны, где Генпланом предусмотрено новое строительство, реконструкция и тому подобное. То есть при строительстве нам будут ссылаться на городской закон, и утверждать, что это зона реорганизации, чтобы теперь ни говорили про памятники. В результате памятники придется защищать с помощью сложнейших юридических процедур. Получается, вместо того, чтобы поставить заслон на пути разрушения памятников, Генплан открывает где калитки, а где и ворота таким покушениям.
Я уже не говорю, что Генплан не решает проблему агломерации. В реальности существует московская агломерация – Москва и Подмосковье давно представляют собой единый социально-хозяйственный организм, миллионы людей ежедневно между ними курсирует. Генплан никак не учитывает этой общности. У нас, по Генплану, Москва развивается отдельно, а область, видимо, должна жить по своему Генплану.
Генплан «Москва-2025»: выше, теснее, дорожеЭто все проблемы, которые стоило обсудить заранее, до принятия Генплана. Но этого не произошло – мы обсуждаем эти ключевые проблемы сами по себе, а Генплан тем временем принимается.
