МИР
В Стокгольме и Осло с 5 октября проходил процесс присуждения Нобелевских премий 2009 года. Там объявляют имена очередных лауреатов премий в физике, химии, физиологии и медицине, экономике, литературе, премии мира. А 10 декабря, в годовщину со дня смерти Альфреда Нобеля, победители из рук шведского и норвежского королей получают дипломы и медали лауреатов, а также чеки на 10 млн. шведских крон ($1,46 млн.).
Сами Нобелевские премии за 108 лет своего существования уже настолько приелись, что ничего кроме легкого любопытства – ну и кто там в этот раз отгребет по 1,5 «лимона» американских рублей? – не вызывают. Странно другое: откуда ежегодно Нобелевский комитет берет такие деньги? Он не добывает нефть, не варит сталь, даже наркотиками не торгует, а деньги у него, как «неразменный пятак», не кончаются.
Ничего странного, скажете вы. Нобель оставил огромное наследство, из процентов на этот капитал и выдают премии. Как бы не так! От наследства Нобеля еще около полувека назад остался один пшик.
Для своего времени Нобель был очень зажиточным человеком, но сегодня не попал бы даже в первую сотню олигархов по версии журнала «Форбс». В современных деньгах он оставил на премии своего имени приблизительно $450 млн. – капитал среднего по нынешним меркам инвестиционного фонда. Таких фондов в мире за 108 лет существования Нобелевской премии были десятки тысяч. Они учреждались, раздувались, как мыльные пузыри, и лопались. И только Нобелевский фонд продолжает исправно выдавать ежегодные дивиденды в виде миллионных вознаграждений. Случай уникальный, второго такого фонда в мировой финансовой практике до сих пор не наблюдалось.
Управляет фондом совет из семи директоров и двух вице-директоров. Все они выдающиеся ученые и уважаемые в Швеции люди. Исполнительные директора сменяются крайне редко. С 1992 года на этом посту трудится Михаэль Сульман, который до этого работал директором государственного бюджета в министерстве финансов и заместителем госсекретаря внешней торговли в министерстве иностранных дел и торговли Швеции.
Были времена, когда крах Нобелевского фонда, казалось, был неминуем. Альфред Нобель завещал перевести свой капитал в шведские государственные облигации и запретил приказчикам использовать для его наращивания другие финансовые инструменты. На склоне жизни Нобеля прибыльность облигаций составляла от 4 до 5% в год. А для выплаты всех премий с избытком хватало 3%. Но после мировых войн и Великой депрессии государственные бумаги обесценились почти на 5000%, и с тридцатых годов премии выдавались уже из основного капитала фонда.
Спас Нобелевскую премию шведский банкир Якоб Валленберг, взявший в 1951 году в свои руки управление финансами фонда. В первую очередь банкир нарушил завещание покойника. Пользуясь связями в правительстве, он договорился погасить облигации, а наличность инвестировал в американскую экономику. В американскую, поскольку Валленберг параллельно договорился с Минфином США, что его инвестиции освободят в Америке от налогов. С тех пор американским ученым почему-то очень везет на Нобелевские премии.
Конечно, это было вопиющим нарушением нобелевской этики, но банкиру Валленбергу было безразлично, ведь он делал деньги. И если нобелевский престиж для своих ученых американское правительство было готово купить, то этот престиж нужно было продать по максимально высокой цене. После Якоба Валленберга финансовым менеджментом фонда занимались только профессионалы. Якоба сменил его родной брат Маркус, тоже банкир, а последнего – еще один шведский банкир Густав Содерлунд, который открыл для фонда золотую жилу – торговля недвижимостью.
Совет директоров фонда не сам управляет инвестициями, а поручает это специалистам. Поработать на фонд, несмотря на небольшие личные бонусы, считали честью лучшие финансовые головы. Сам факт управления активами фонда служил лучшей рекомендацией для их последующего трудоустройства – в компаниях, где вознаграждение за труд начинается с пятизначных чисел. Наибольшую частицу своих капиталов фонд держит в американских (24% портфеля) и европейских (22%) ценных бумагах, поэтому попал он в очень непростую ситуацию с началом кризиса.
Однако за более чем сто лет он попадал и не в такие переделки. Поэтому нет оснований бояться, что лица новых лауреатов Нобелевской премии 2009 оскорбительно будут делать гримасу, взглянув на цифру в чеке, который им вручит король Швеции, а на Нобелевский банкет в Стокгольме в день вручения премий 10 декабря потратят меньше, чем в предыдущие годы.
История открытий и наград
Открытие Вильгельмом Конрадом Рентгеном в 1895 году Х-лучей принесло ему в 1901 году Нобелевскую премию. Значение работы Рентгена оказалось настолько велико, что как из рога изобилия посыпались сотни новых открытий, связанных с рентгеновскими лучами. А 12 из них тоже получили Нобелевские премии – такого в истории науки пока больше не было.
Первым достойным Нобелевской премии было открытие Генри Мозли. В 1913 году он установил что линии характеристического рентгеновского излучения связаны с атомным номером облучаемого элемента. Закон Мозли гласит: «Квадратный корень из частоты соответственных линий в рентгеновских спектрах различных элементов увеличивается при переходе от данного элемента к следующему на одну и ту же величину». Предсказал существование трёх новых химических элементов. Работы Мозли легли в основу физического обоснования Периодического закона. Мозли погиб 10 августа 1915 года на фронте, а Нобелевские премии присуждаются только живущим.
В 1914 году Нобелевская премия была присуждена Максу фон Лауэ за открытие дифракции рентгеновских лучей. Он сначала предсказал явление, затем экспериментально установил, а потом вывел уравнения, позволяющие по рентгеновским спектрам изучать структуру кристаллов. Это открытие способствовало дальнейшему развитию спектроскопии и физики твердого тела.
В 1915 году Нобелевская премия присуждена отцу и сыну Уильяму Генри и Уильяму Лоренс Брэггам, которые заложили практические основы рентгеноструктурного анализа, используя открытие Макса фон Лауэ.
В 1917 году Нобелевскую премию получил Чарлз Баркли за открытие характеристического рентгеновского излучения. Баркли продолжил работы Генри Мозли и создал предпосылки еще одного важнейшего практического применения рентгеновских лучей – рентгеноспектрального анализа, позволяющего определять химический состав вещества.
В 1922 году Нобелевская премия за разработку теории периодической системы элементов, на основе изучения закономерностей изменения рентгеновских спектров присуждена Нильсу Бору. Эта теория внесла существенный вклад в дальнейшее изучение структуры атома.
В 1924 году Нобелевская премия за исследования спектров в диапазоне рентгеновских лучей присуждается Карлу Сигбану. Его работы не только подтвердили электромагнитный характер рентгеновских лучей, но и показали, что испускание рентгеновских квантов связано с энергетическими переходами внутренних электронов в атомах. Это подтвердило теоретическую модель атома, разработанную Бором.
В 1927 году Нобелевскую премию получает Артур Комптон. Он открыл рассеяние рентгеновских лучей на свободных электронах вещества. Эффект Комптона сыграл важную роль в подтверждении и развитии квантовой теории.
В 1936 году Нобелевская премия по химии за вклад в изучение сложных молекулярных структур с методом дифракции рентгеновских лучей присуждается Петеру Дебаю.
В 1946 году Нобелевскую премию по физиологии и медицине получает Герман Меллер. Он обнаружил и изучил мутации, возникающие под действием рентгеновских лучей.
В 1962 году Нобелевскую премию по физиологии и медицине за открытие структуры ДНК методом рентгеноструктурного анализа получают Уотсон, Крик и Уилкинс.
В 1964 году Нобелевским лауреатом по химии стала Дороти Кроуфут-Ходжкин – определила структуру белков и некоторых биологически активных соединений с помощью рентгеноструктурного анализа.
В 1979 году Нобелевская премия присуждена А.Кормаку и Г.Хаунсфилду. Они разработали метод осевой рентгеновской томографии. В 1981 году получил Нобелевскую премию по физике Кай Сигбан (сын Карла Сигбана) за разработку рентгеновской электронной спектрометрии. Этот метод исследований сейчас широко применяется в химических исследованиях.
Кто следующий?
